15 апреля Нагатинский суд Москвы вынес приговор Антонине Фаворской, Сергею Карелину, Константину Габову и Артему Кригеру. Журналистов осудили по статье «Участие в экстремистском сообществе» (ч. 2 ст. 282.1 Уголовного кодекса РФ) на пять с половиной лет колонии общего режима.

Антонина Фаворская была задержана на Борисовском кладбище в марте 2024 года, где незадолго до этого был похоронен Алексей Навальный. После отбытия 10 суток административного ареста за якобы сопротивление полиции Фаворская была вновь арестована, теперь уже по уголовному делу. Чуть позднее, в один и тот же день – 28 апреля – в разных регионах были арестованы Кригер, Карелин и Габов. Все они проходили по одному уголовному делу об участии в деятельности экстремистского сообщества. Таковым российское государство еще с 2021 года считает Фонд борьбы с коррупцией, и именно за создание ФБК сам Алексей Навальный получил “гулаговский” 19-летний срок.

Каждому из обвиняемых журналистов вменялось сотрудничество с ФБК – в той или иной форме.

Попробуем рассмотреть эту историю с трех сторон: За, Против и На самом деле.

Против

Невероятно сложно оказалось понять, что же предъявляют журналистам. Дело в том, что судебный процесс с самого начала проходил в закрытом режиме: это означает, что в зал суда не были допущены ни друзья, ни родственники подсудимых, ни пресса. О закрытом режиме ходатайствовало следствие, и судья Борисенкова в октябре прошлого года, на первом же заседании удовлетворила это ходатайство. По информации издания SOTA Vision, поводом для подобного ходатайство стало некое письмо из центра “Э” с предупреждением о якобы готовящихся провокациях со стороны команды Навального. (Таинственное письмо из центра “Э” фигурировало также и в судебном процессе адвокатов Навального Вадима Кобзева, Игоря Сергунина и Алексея Липцера: в той истории оно также стало главным аргументом в пользу закрытого режима судебного заседания).

Сама Антонина Фаворская после своего ареста написала письмо в редакцию издания SOTA Vision, в котором кратко изложила свою версию обвинения:

«А вот клоуны, которые вменили мне в вину мои репортажи из Коврова, Салехарда и Москвы, которые, самое циничное, судят меня (цитирую) “за помощь в организации похорон Алексея Навального”. До такого сюрреализма могли дойти лишь те, кто очень сильно боится и умеет лишь мстить».

Единственная внятная формулировка обвинения – предельно короткая – звучит в постах официального телеграм-канала судов общей юрисдикции города Москвы: “сбор материала, изготовление и монтаж видеороликов и публикаций для ФБК”.

За

В том же телеграм-канале московских судов фигуранты дела аттестованы следующим образом:

• • Антонина Кравцова (Фаворская) – журналист издания SOTA Vision;

• • Константин Габов – продюсер новостной службы информационного агентства “Reuters”;

• • Сергей Карелин – видеожурналист;

• • Артем Кригер – журналист.

Ни в одной из официальных судебных публикаций не сказано, что кто-либо из обвиняемых является штатным или внештатным сотрудником ФБК.

По рассказам знакомых Фаворской, Антонина являлась корреспондентом издания SOTA Vision, и все материалы, которые она готовила, были предназначены именно для этого СМИ. Еще задолго до ареста в частных беседах Фаворская огорчалась, что ее материалы после публикации в SOTA Vision расходятся по другим площадкам, причем иногда без указания авторства. Примером такой публикации может служить репортаж Фаворской от 15 февраля 2024 года из Владимирского городского суда по иску Алексея Навального.

Так, 15 февраля 2024 года SOTA Vision опубликовала видео, которое было снято на последнем судебном заседании с участием Алексея Навального. На следующий день, после того, как новость о гибели политика повергла в шок весь мир, вышеуказанный ролик был размещен на Дожде, на площадках Собчак, а также на множестве других информационных ресурсов.

На самом деле

Суд над журналистами проходил не просто в закрытом, а в супер-закрытом режиме: мы не знаем ни точной формулировки обвинения, ни аргументов прокурора, ни аргументов защиты. Как, каким образом следствие доказывало, что материалы, изготовленные обвиняемыми, были предназначены для информационных ресурсов ФБК, узнать не представляется возможным: все участники судебного процесса давали подписку о неразглашении.

В последней главе у нас принято публиковать последнее слово обвиняемых. Однако закрытый режим судебного заседания не позволяет узнать не только суть обвинения, но и фактически лишает права подсудимого на то, чтобы быть услышанным уже после вынесения приговора. Никто не слышал, что произнесли обвиняемые, но благодаря письмам подсудимых из СИЗО мы знаем, что они планировали сказать.

Артем Кригер:

Я же настоящий патриот России. Я хочу, чтобы Россия не была в изоляции, чтобы нас уважали в мире, а не боялись, чтобы у нас была свобода внутри страны, чтобы такие, как я, могли спокойно работать в журналистике, не опасаясь за свою свободу и жизнь. Я за сменяемость власти в стране и за разделение властей, чтобы мы стали настоящим демократическим государством, а не являлись тоталитарной страной. Неужели это так сложно? Если надо в 2025 году за свое это убеждение и за свою позицию платить ценой своей свободы, я готов на это.

Полная версия последнего слова Артема Кригера есть в распоряжении издания SOTA Vision.

Сергей Карелин:

Считается, что одним из смягчающих обстоятельств является «раскаяние в содеянном». В содеянном должны раскаиваться преступники. Я же нахожусь в тюрьме за свою профессиональную деятельность, честное и беспристрастное отношение к журналистике, ЗА ЛЮБОВЬ к моей семье и стране.

Константин Габов:

Даже находясь за решеткой, я уверен, что о событиях и проблемах России нужно говорить из России. Работать в таких экстремальных условиях сложно, но возможно. Главное, что это необходимо. Необходимо показывать, что в стране есть и другая точка зрения, что живут люди, с которыми можно и нужно разговаривать, не все в России в угаре. Это важно как для внутреннего зрителя, так и для зарубежной аудитории.

Текст последнего слова Сергея Карелия и Константина Габова приводит Новая Газета.

Последнее слово Антонины Фаворской получить не удалось – ее письмо не пропустила цензура ФСИН.

Дело журналистов очень ярко демонстрирует, кроме прочего, одно: свободу слова российское государство ограничивает и будет продолжать ограничивать всеми возможными способами. Для того, чтобы “закрыть” процесс, достаточно “письма из центра “Э”, которого никто, кроме обвинения и судьи, никогда не увидит. Таким образом обвиняемого можно осудить на реальный срок ВООБЩЕ БЕЗ ОБЪЯСНЕНИЙ, ЗА ЧТО.

P.S. Издание Север.Реалии (Минюст РФ считает издание иноагентом) проанализировав данные Верховного суда, выяснило, что в России за десять лет удвоилось количество судов, прошедших в закрытом режиме. В 2024 году суды в России в закрытом режиме, то есть без участия прессы и слушателей, рассмотрели 25 тысяч 683 дела. Это в раза больше, чем в 2015 году, когда в таком же режиме рассмотрели 12 тысяч 226 дел.